Ненастоящий мужчина - Страница 76

— Это такие–то вы работнички! Пока мы там потели, ваши дубы треклятые рубили, вы тут грядки царапали! Ни на что не годны! В лесу нас нарочно на дубы поставили, чтобы угнетать, и тут ничего не сделали! Чтобы завтра сняли нас с дубов и поставили на лозняк! А эти грядки ночью докапывайте, некогда нам ваши недоделки исправлять!

Пожали плечами топоры. Правда, думают, лопатам ведь дубы–то сложно рубить. Они же, лопаты, слабые, заточены для земли. Пусть уж кустарник рубят. Ну а что насчёт земли — спору нет, сработали мы неважно, ночью докопаем.

Спят лопаты, а топоры копают. Наутро идут все вместе в лес. Встали лопаты на лозняк — только ветки летят. А топоры — к дубам. Да не тут–то было. Кромки–то затуплены, да как! Бьют по стволу, а только отскакивают. Что обух, что кромка — всё одно стало.

Увидели это лопаты, да как разорутся:

— Ах вы, негодные лодыри! Вы не только копать — вы и рубить не умеете, оказывается! Вон мы уже кучу нарубили, а вы только у стволов пляшете! На нашем горбу хотите выехать?! Не выйдет! Мы с вами, лентяями, нашим лозняком делиться не станем, даже не надейтесь! И с огорода не берите, коли копать не умеете!

Так и повелось у них. Лопаты и ивняк себе оставляют, и с огорода всё себе берут. Топоры–то копать не могут. А топоры лезвия–то всё–таки заточили, да только дубовые брёвна всё одно приходится с лопатами делить. Семья ведь. Топоры должны содержать лопат да детишек. Однажды пошептались топоры, мол, несправедливо это выходит. Мы работаем на всех, а лопаты всё, что получают трудом, себе оставляют. Да ещё и себе взяли самый лёгкий труд, а нам оставили самый тяжёлый. Сказали они это лопатам. Вы, мол, тоже должны на всю семью работать. А те в ответ: «Лопаты должны быть счастливы, а больше они никому ничего не должны!». «Дуры эти лопаты», — покачали головой топоры. Вздохнули да дальше пошли дубы рубить.

Однажды стоят лопаты на площади. Обсуждают дела. Главлопата поздравляет всех с победой. И видят — идёт тот самый человек, который посоветовал равенство. Подходит и говорит:

— Рано радуетесь, лопаты.

— Пошто так? — удивились лопаты. — Равенства мы добились. С топорами плодами нашего труда не делимся — они этого не наработали. А дубы пополам делим — семья ведь. Топоры должны содержать семью. Всё, вроде, пора расходиться.

— Э, нет, — улыбнулся человек загадочно. — Вы знаете, зачем топорам на самом деле лезвие да обух?

— Ну, это, рубить да забивать, ясно же…

— Не–е–ет, — елейно протянул человек. — Лезвиями они вас порубят. Это орудие насилия. Или вы думаете, ваши тонкие черенки устоят? Видели вчера, как эти гады на вашу картошку да лозняк поглядывали?! Да лезвия свои проклятые топориные точили!

— Да ну! — ахнули лопаты. — Неужто поглядывали?! Вот сволочи!

— А обухи — они знаете для чего? — продолжал человек. — Думаете, колья забивать? Не тут–то было! Эти обухи топоры специально укрепляют, чтобы ваши полотна, стройные да красивые, измять–изломать!

— Ах вороги! — воскликнули лопаты. — Так вот для чего топорам лезвия да обухи! Чтобы над нами насилие учинять!

— А вы соберитесь да постановите на лопатном собрании затупить всем топорам лезвия камнем. В мерах борьбы с семейным насилием. А обухи болгарками поотпиливайте. Вот тогда будет равенство и полный либерализьм!

Лопаты тут же на лопатсовете постановили в целях борьбы с насилием затупить топорам лезвия куском гранита, а обухи болгаркой отпилить. Правда, как это сделать? Топоры же, наверно, сопротивляться будут! Решили лопаты: тех топоров, которые не захотят себе ради равенства обух отрезать да лезвие затупить, называть шовинистами. И угнетателями.

И дело пошло. Оказывается, среди топоров нашлись такие, кто сам повинился. Да, мол, мы, топоры, веками угнетали лопат, а ещё и угрозу таим в себе — лезвие да обух. Где тут гранит да болгарка, пойду сам себе срежу да затуплю! Я за равенство! Я за либерализьм! И другие топоры тоже: если, дескать, без такого нельзя либерализьм и равенство построить, то мы даже готовы себе топорища вырвать. Затупили они себе лезвия, отрезали обухи. Топорища без обуха вывалились. И стали топоры совсем либеральные и равные. Собрались они с лопатами и стали отлавливать других топоров. Тех, которые не хотели либерализьма и равенства. Да отпиливать у них обухи. И лезвия тупить. А некоторые лопаты придумали двух топоров стравливать, чтобы они, значит, дрались. Так часть топоров друг друга и залибералила. И наступило полное равенство. И либерализьм.

Пошли залибераленые топоры в лес рубить дубы. Тук — да никак. Тук — да никак. Без острой кромки да топорища не срубишь. Наломали что могли — гнилушки да ветки. Возвращаются они домой, понурые, виноватые. А лопаты видят: нет дубов! Одни гнилушки да сучья.

— Ах вы негодяи! Уже вообще стыд потеряли! Какие же вы топоры, коли семью прокормить не можете! А ну вон из дому, тунеядцы, лодыри, козлы! Раныые–то топоры были настоящие топоры, а теперь какие–то топоришки!

Хотели топоры возмутиться, мол, это же вы сами нас такими сделали, в целях этого вашего там равенства и либерализьма! Но не тут–то было!

— Не можете работать нормально — нечего на равенство кивать! — орут одни. — Подумаешь, лезвийце затупили, уси–пуси, ребёночка обидели! Подумаешь, обушок отрезали! У нас вот от рождения обухов не было — жили ведь как–то да работали на всю семью! Вас, тупиц, кормили!

А другие поддакивают:

— Настоящего топора не затупишь! А если не топор, а так, мелочь, то сам виноват!

А либеральные топоры — те громче всех орут, неистово:

— Вы шовинисьты проклятые! Хотели лопат изрубить да картошку отнять! Пора прекратить вековое угнетение лопат! Проваливайте отсюда, дикари!